Яков Есепкин

XI

Се, валькирии нощно летят,
Суе нас ангелки и спасали,
Золотые ль плоды восхитят
Барву тьмы, над какой нависали.

Зри, влекут иудейских царей
По лепнине венечий холодных,
Полон сад гончаков и псарей,
Юд кричащих и змей всеколодных.

Во четверг ли, Господе, оне,
Убелясь, на шелках пировают,
И следят нас в томительном сне,
И порфирные вишни срывают.

XII

Извели псалмопевцев святых,
На пасхалах чернятся виньэты,
Меж цветочниц и кущ золотых
Их тлеют и тлеют силуэты.

Хоть налейте успенным вина,
Яств блюстителям хватит ли мела,
Ночь была к фарисеям нежна,
А Вифанию мглою одела.

Мы, Господе, под каморной тьмой
И не помним о ярких цветницах,
И стенаем во цвети немой
И со чермною миррой в зеницах.

XIII

Тлеют опер барочных шелка,
Привкус млечности губы чарует,
Неумолчная столь высока,
Пировает Асия, пирует.

Бальзамины виются, арма
Юных граций преносится в ложи,
Се молчит не Геката ль сама,
С нею мы лишь аурностью схожи.

Ныне ангели тихо рекут
О бессмертии нам, во кармины
Добавляя остуду цикут
И свивая огнем бальзамины.

XIV

Исполать, исполать пировым,
Неге свеч и кримозным цевницам,
Се услада и юнам живым,
И лелеющим тьму чаровницам.

Именинные торты внесем,
Украсят их тлеенные вишни,
Хватит воска и млечности всем,
Премучения наши излишни.

И увидит Господе, как мы
Вознесенны еще и порфирны,
Как сочатся на мареве тьмы
Золотыя виньетки из смирны.

XV

Ангелочки июль препоют,
Битый мрамор падет на обсиды,
И тогда воском нас увиют
И цветами безрукие Иды.

От исчадий сеих убежать
Не могли, кто еще небесплотен,
Соглядит --  нощно ангели жать
Будут цветь всекаморных полотен.

И следи, как юдольно горят
Небодержные сени земные,
Как над садом июльским парят
Вишни в мирре и тьмы ледяные.

Яков Есепкин

XXI

Окаймят чермным воском цвета,
По каким тосковали менины,
Это райских ли мест красота,
Паче звезд этих сводов лепнины.

И гляни, сколь еще веселы
Феи ночи, угодные пиру,
И румяны оне, и белы,
Всяка дива подобна лепиру.

И камены гостей увлекут
В сады тьмой любоваться зеленой,
И увидят, как нас волокут
Вдоль цветочниц о барве червленой.

XXII

Именинников слави, июль,
Мы пред небами все белоснежны,
Царский выбит ли нощию тюль,
Наши ангели белы и нежны.

И царевны одесно белы,
Вишни ядом чинят меловницы,
Юродные, следи, веселы,
Только плачут нежные цевницы.

Сень чудесна и праздник мелов,
Фарисеи в юдоли пируют,
И чермы с именинных столов
Отравленные халы воруют.

XXIII

Чернью вишен каймы соведут
По юдольной смуге эпитафий,
Меловницы одне и блюдут
Небозвездную млечность парафий.

Темен мрамор фамильных аллей,
Яко литии нощи испевны,
Вновь коварнее всех и белей
Одержимые местью царевны.

Се, Господе, тоскуют оне,
С юродными на паперти вьются,
И чинят хлебы ядом во сне,
И в порфировой цвети биются.

XXIV

Чадной цветенью щедрый август
Хлебы пышные свел и стольницы,
Виждь, точится диамент из уст,
Се, тлеют с нощной мглой багряницы.

О звездах ли, о желти оне,
Пусть кантовки порфирные рдятся,
Мы очнемся в жасминовом сне,
Где пасхалы всенощно кадятся.

Ах, сотлели диаменты, пьют
Вусмерть гости во брани площадной,
И юдицы, икая, виют
Наши рамена цветью исчадной.

XXV

Всё горят и горят васильки,
Сады хмелем июльским овиты,
Кто порфирностью дышит, реки,
Мы с немолчным бессмертием квиты.

Яко вина и кровь истеклись,
Нощность будем и пить, ягомости,
Именами чужими реклись,
Нас ли чествуют званые гости.

Согляни же, Господе, как мы
От подпалых волков по целине
Убегаем в обрамнике тьмы,
Млечный след оставляя на глине.

• Дорогие читатели! Произведения Якова Есепкина изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора.

• Изданные книги Якова Есепкина: «Lacrimosa», «Космополис архаики» (первая и вторая части), «Порфирность», «Кривичские лотосы», «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «Хождения и пиры», «На смерть Цины».

Яков Есепкин

XXXI

Именинные торты горят,
Уподобившись воску свечному,
Суе ангели нас и корят,
Не могли мы соцвесть по-иному.

Вишен черных к столам нанесли
Золотыя меловницы сеней,
Яко небеси чад не спасли,
Минем слоту юдольных зеленей.

Хоть виждите сейчас, ангелки,
Как над тортами нощность пылает,
Как лепные камор потолки
Всепорфирный туман застилает.

XXXII

Ночь июльских цветов холодна,
Разливайся, вишневая млечность,
Мы в тенетах юдольного сна
Вдов колодных следим червотечность.

По челам нашим цветь совели,
Ангелков ли встречают гиады,
Меловницы хотя бы нашли –
Тьмой белить ханаанские сады.

Но еще во бесславие сех,
Кто с демонами здесь веселится,
Преалкая, о млечных власех
Наших мирра венечно затлится.

XXXIII

Сукровичные вишни столы
Всеиюльские днесь украшают,
Иудицы еще веселы,
Променады еще совершают.

Ах, знаком аонидам сей вкус,
Мы у Ирода их ли вкушали,
Ах, корицы иль терпкий мускус
Нам бессмертия грезы внушали.

Где и вишен кровавая цветь,
Где июля тенета златые,
Виждь – одне и остались тлееть
Апронахи, звездами свитые.

XXXIV

И восплачут музыки, теней
Соваянья и вершники ада
Будут нощи вифанской темней,
Станут млечными призраки сада.

Не ждали нас обручницы тьмы,
Не искали матруны честные,
Это мы, это, Господе, мы
Барву льем в рамена ледяные.

И еще под кимвал и цевниц
Скорбный плач расточится зефирность,
И сквозь мертвую роскошь цветниц,
Сквозь остье мы соявим порфирность.

XXXV

Нас рифмовницы вечности чтят,
В хоры звезд и альбомы смотрятся,
Где томительно мимо летят
Ангелки и о сенях корятся.

Вновь смертливые осы быстры,
Феи ада нещаднее Парок,
Мы вседержные эти миры
Обогнем, восточаясь меж арок.

Но крушницею битых скульптур
Полн тезаурус – мертвый рифмовник,
И лишь чтицы с пустых верхотур
Нам собросят увядший терновник.

Яков Есепкин

XXXXI

Ночь-царица чудесно тиха,
Ныне ангелам суща беспечность,
Фей небес в золотые меха
Одевает холодная млечность.

Прекричим ли, Господе, пеять
Не велят царичам убиенным,
И начинем тогда вопиять
С темных ярусов к мглой осененным.

Будет стол антикварный всепуст,
Ангелки нас окликнут со хоров,
И лишь барва польется из уст
На винтажи кровавых фарфоров.

XXXXII

Пудры тусклые нощно горят,
Золоты перманенты у ведем,
Нас ли ангелы неб укорят,
Мы от гоев сейчас не уедем.

Пред Гекатой разбилась в куски
Ночи сводность, и где минареты,
Боги Ада одне высоки,
К нети мчат нашей славы кареты.

Бал юдиц неумолчен, оне,
Содрогаясь, над миррою веют
Злато пудр и о темном огне
С хладным воском цветов багровеют.

XXXXIII

Как пылают еще зеркала,
Тюль меловый таит соваянья,
Се юдоль и незвездная мгла,
Паче вишен Гекаты даянья.

Пей холодное брашно, август,
Все твои юровые расцветки,
Аониды ль из пламенных уст
Яд прелили в ночные серветки.

Поманит нас еще Вифлеем –
И альбомы со цветию спрячем,
Узрит нощь, как исчадно тлеем,
Как над миррой и вишнями плачем.

XXXXIV

Темной слотой вифанских стольниц
Мы и дышим, каждение наше
Стоит звезд и ночных багряниц,
Стоит восков, тисненых по чаше.

Царствуй, мгла Иудеи, равно
Мы не к эти столам оглашенны,
Пусть лиют данаиды вино,
Пусть и будут пиры совершенны.

Бледный отрок со млечной тесьмой
На челе как явится – узрите,
Сколь траурно мы взнесены тьмой,
Сколь исчадно тлеем в лазурите.

XXXXV

Серебристая тушь у менин
Всеволшебна, ланит перманенты
Снов белей, это рай именин,
Майский день, в сердце льющий дьяменты.

Битый мрамор фамильный почтим,
Нас еще Мельпомена услышит,
Мы еще умирать не хотим,
Не бессмертие ль трауром дышит. 

Как и слотные дышат сады
Хмелем неб и охладною сенью
Темных цитрий, где падшей Звезды
Червность кажет пути к неспасенью.

Яков Есепкин

I

Тени Лувра, летите сюда,
Мы стенаем в цветах Сеннаара,
Темен мрамр иль сиянна Звезда,
Прелилась наднебесная чара.

От порфировых этих сильфид
Все белы, яко вишни любили,
Потчевали лепных аонид,
Хоть венчайте небесностью шпили.

Утром томным восплачет Эдель,
Роз ко статуям вынесет млечность,
И с кровавыми гипсами эль
Допиют ангелки – за увечность.

II

Ночи огненный ярусник нем,
Дышит маем течение Леты,
Сводность царства Аида минем,
Се и ангелей неб пируэты.

Византея, сияй и гори,
Ненавистны святые Отчизне,
Мы были всеземные цари
И в комодной побитой старизне.

Виждь, Господь, со рубиновой мглы,
Как еще юродные смеются,
Где исцвечены кровью столы
И на остия вина лиются.

III

Льет юдоль молодое вино,
Ах, мучения наши подавны,
Тще ль искать золотое руно,
Вспели гоев небесные фавны.

Чу, смертливые осы летят,
Нас покоя оне возлишают,
Спит и Шервуд, разбойно свистят
Лишь соловки и вдов оглашают.

Век успенных боялись певцов
Эти вдовы под миррою течной,
Се и зрят нас без ярких венцов
На челах, битых оспою млечной.

IV

Сердце ангела – шелк совитой
И о чадах оно престенает,
Наш атрамент эфирный, златой
Волн тоскливей и ангелов знает.

Пусть демоны гиад веселят,
Пусть надеждою тешат юродных,
В нас еще царствий феи вселят
Звезды неб, млечность граций холодных.

Чайки Бога слетятся ль к пустым
Берегам тихой Леты, мерцая
Опереньем своем золотым,
Чтоб гореть, мглу скульптур восклицая.

V

Ядовитые шелки сильфид
Геба ветошью звездной овеет,
Влечь безумных к столам аонид,
Мел их лядвий пускай багровеет.

Что, Иосиф, невесел, царей
Не любила толпа и во тлене,
Императорских спален Борей
Отдал мглу нежноокой Селене.

Углич, Рим ли оплачет сие
Неболожество, с Эос матроны
В мрамор наше вобьют остие –
И чермные сонимем короны.

• Дорогие читатели! Произведения Якова Есепкина изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора.

Яков Есепкин

XI

Нас, Господе, следи в барве неб,
Ангелки мимо чад излетели,
Всепорфирный точащийся хлеб
Сочерствел, мы его прехотели.

А и туне сейчас вопиять,
Над брегами летейскими рдиться,
И алеять, и молча стоять,
Гои нас будут вечно стыдиться.

С темной миррой юдицы одне
К нам и льнут, и серебро лелеют,
И во млечном холодном огне
За колонницей мертвенно тлеют.

XII

Змеи тирские хмель овиют,
Кора свечками пурпур уставит,
Нас ужель четверговки убьют,
Кто и с вечностью ныне лукавит.

Полны столы начиний  пустых,
Ничего, соливайте, гияды,
Вин мускусность еще золотых,
Не царевнам ли чествовать яды.

Камор звезды мирволили нам,
Присно будем во сех оявляться
Гранях млечных, где бьют по стенам
Тени роз и вселожно бояться.

XIII

Где, июль, тестовые сурьмы,
Брашно сладкое, с вишней рейнвейны,
Бел Эдем и меловые тьмы,
А принцессы одне темновейны.

Жизнь цвела и сребрилась, но вот
Лишь желтки и горят в сей остуде,
Алчно змеи обсели кивот,
Зло виются мокрицы на блюде.

Яко звезды бессмертие чтут,
Златоустов камены читают,
Пусть хотя ли убитых сочтут –
Все венцы наши червно блистают.

XIV

Звезды чтили успенных, цемент,
Гипс иль глину исторгнут дыхницы,
Обнажится еще диамент
И за сим, паче уст багряницы.

Темный мрамор июньских аллей
Нагоняет печаль вековую,
Кто умел горевать, веселей,
Точат спящим виньету живую.

И начиние сбилось, хлебы
Суе мертвые тьмы украшали,
Всё опять нецелованны лбы –
Мы лишь звездностью присно дышали.

XV

Лишь в июне сордится оцвет,
Из черемух вспорхнут махаоны,
И укажем небесный корвет
С золотыми тенями Вероны.

Сколь юдицы нас вечно блюли,
Аще их перелилась мышьячность,
Пей отраву, Цинита, юли,
Хороша и твоя небозлачность.

Цветники ли, тенета весны
Ядом жгут отравительниц сонных,
К нам тиснятся еще ложесны
Сех паскуд во шелках благовонных.

Яков Есепкин

XXI

Томных дев и камены блюдут,
Нам лишь кровию были чернила,
Со щитами героев не ждут,
Алекто наши сны огранила.

Но мгновенье, замученный брат,
Вдоль сиреней текут путраменты,
Их цеди, за каратом карат,
Яко пламени траурной ленты.

Мы писали канцоны не сем
Юным феям, шелковым наядам,
И теперь меж перстами несем
Тьмы цветниц, всепокорные ядам.

XXII

Стол накройте сакраментной мглой,
Ночь Вифании чтут пировые,
Феб и Мемнон в гортанях с иглой,
Кто погублен – успенны живые.

Время париям днесь умереть,
А и нам ли веселье преложно,
Тщиться будут пифии стереть
Мглу чернил, где бессмертие ложно.

Возлиются гербарии тьмой,
Всеоцветною розовой сенью,
И лишь выступит кровь под сурьмой,
Золотяше пути к неспасенью.

XXIII

Алавастры ночные влекут
Черных фей и беспечных юнеток,
Тускло золото млечных цикут,
А и полно червовых монеток.

Пляски фурий взирает Аид,
Столы антики щедро ломятся,
Хоры сонных пеют данаид,
Прескучают оне и томятся.

Дивный пир и чудесная мгла,
И теней алавастровый морок –
Всё горит, всё и нощность свела
Тьмой во злате вишневых подпорок.

XXIV

Царской оперы фавны пышны,
С бельэтажей свисают химеры,
Граций томных в шелках ложесны,
Дышат негою их костюмеры.

Юны, юны сюда нас влекли,
Днесь оне ль примеряют балетки,
Бал окончен, сие умерли,
Авансцену терзают старлетки.

И хотят нас, Геката, убить
Иудицы под темной золотой,
Чтоб хотя всеуспенных увить
Чернотечной вишневою слотой.

XXV

Черных вдов феи тьмы и белят,
Ядом чинят нецветность их аур,
И царевен травить всевелят,
Яко сводам приличен лишь траур.

Пой, Эреб, остия сех юдиц,
Веселятся пускай четверговки,
Меж скульптурных ядят молодиц,
Всяк пиит удостоен торговки.

И с отравой нальется вино
В наши амфоры, чернью витые,
Мы его преалкаем одно,
Цветь лия на шелка золотые.

Яков Есепкин

Седьмой фрагмент

Иль не залиты кровью столы,
Иль не чинят беленою халы
У мраморных фиад, веселы
Днесь алкеи, виньеточно-алы.

Гей, несите холодных емин
О морошке, угодной Французу,
Кто алкал неботечный кармин,
Будет помнить всехмельную Музу.

Фавны оперы нас ли хранят,
Истемняясь, венчаяше сводность,
И юнеток шелковых пьянят,
В лона их соливая холодность.

Шестнадцатый фрагмент

Шелком розовым юных богинь
Эвмениды всенощно свивают,
Безобразных манят герцогинь
И камен, и еще пировают.

Лей, Моцарт, золотое вино
С тусклым ядом под рамники столов,
Мы одне и начинье одно –
Тще алкеев спасать и эолов.

Кудри юдицы мглой навиют,
Воском лона свое истемняя,
Меловые фарфоры собьют,
Чтоб алкать, на зерцала пеняя.

Двадцать девятый фрагмент

Август золотом ядным тиснит
Блеск фарфорниц и черных жаровен,
И юнеток остудой манит,
Лед их вей с хладом ангелов ровен.

Полн стрелами небесный колчан,
Боги, боги, хотя бы узрите
Нас о млечной тверди Сеннаан –
В истонченном ея лазурите.

Иль начинут оливы цвести,
Воскаждятся дворцовые свечи,
И дадут ангелам превести
Кровью дев изумрудные течи.

Яков Есепкин

Четвертый фрагмент

Млечным гоям виньеточный хлеб
Положен и щедрые емины,
Их небесный восчествует Феб,
Грозовые сплетая кармины.

Се июль юных див холодит
Шелком ночи, путраментным глянцем,
Милооких пьянит Афродит
Истекающим с лилий багрянцем.

И камелии дам холодны,
И лекифы серебром тиснятся,
Где опять  фавориткам Луны
Хлебов мраморных крошева снятся.

Тридцатый фрагмент

Диким хмелем альтанки июль
Увиет, мы в тенетах бумажных,
Вновь утопленниц ищет Эркюль,
Чуден холод шелков их винтажных.

И чернильницы мглой налиты,
И свидетели все убиенны,
Ах, одно эти сны золоты
И достойны участья Фаенны.

Див атраментных будут искать
Меж колонок и титулов чтицы,
И начнут с ядом глянца сверкать
Бледно-синие мертвые птицы.

Сорок седьмой фрагмент

Пировают хмельные купцы –
Фарисействуя, бледные вдовы
Ягомостям ли носят венцы
Замерять, сех алмазы ледовы.

Аще, Господе, сила Твоя,
Преложи толоку их, на хлебы
Вылей яд, пусть в шелках остия
Не сквернят хоть июльские небы.

Но одесны пиры и шумны,
И юдицы белену алкают,
И, пленяя грезеток Луны,
С наших чел диаменты стекают.

• Дорогие читатели! Произведения Якова Есепкина изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора.

Яков Есепкин

Второй фрагмент

Оглашенным к пирам исполать,
Колесницы глорийные, мчите
Вкось и мимо, холодная злать
Идет всяку на мраморном щите.

Иль юродицам, свальным блядям
Гости нощные станут дивиться,
Возвестит смех шутов площадям –
Ныне время беленой травиться.

Черен яд, золото ль питие,
Эвмениды ли с нами лукавят
И парчой навивают остье,
И меж царских столовий картавят.

Четырнадцатый фрагмент

В красных платьях менады снуют,
Герцогини о буклях немеют,
И фиванки эфирность лиют,
И к десертам войти не умеют.

Ах, серебро чудесных пиров,
Ах, избытое Ада коварство,
Яд и хмель от нагорных дворов
Нам сулит всенебесное царство.

Божоле молодое, клико
Иль токая парфюм благовонный
Зри хотя – а и мертвым легко
Вылить кровь на столешник червонный.

Двадцать первый фрагмент

Желтью биты ль портретницы, мглу
Восковую распишут камены
И гостей огласят ко столу,
К золотому столу Мельпомены.

Все найдутся пииты, ужель
Мало им бледно-огненных ядов,
Станет виться о мускусе хмель,
Станет явной тоска верхоглядов.

И со диносов будут алкать
Млечность феи, рифмовник листая,
И начинет по лбам их стекать
Ядовитая пудра златая.

Двадцать девятый фрагмент

Шелком розовым перси богинь
Увили слуги траурных пиров,
Блещет в диносах яд ворогинь,
Им темно меж кровавых ампиров.

Сны временные лишь всетемней,
Казара ли бежит от Чапая
Иль одне хороводы теней
Мглой чаруются, Ад искупая.

Это мы ль -- о столовьях богов
Хлебы мажем серебром и ядом,
И крушницу пустых четвергов
Осеняем тускнеющим взглядом.

Яков Есепкин

Пятый фрагмент

Феи в розовом, эльфы кружат
Над столами, чудесные девы
Яства носят щедрые, блажат,
Маки пробуя, Ханы и Евы.

Славь, Либера, веселье сие,
Нежных див о парче благовонной,
Шелком тьмы ль навивают остье
Иреники за елью червонной.

Будет утро, химер увлекут
Во иные парчевники гномы,
И цариц меловых нарекут
Именами плеяд астрономы.

Одиннадцатый фрагмент

И опять новолетия хлад
Чудный елочный огнь источает,
Мы в плену золотом у фиад,
Яркость дивная их обольщает.

Мел серебра, золота виньет,
Хвои сказочной ярусник с нами,
Фей одесных ладья почиет,
А оне благопирствуют с нами.

И юдоль колдовская горит
Меж свечниц и волшебных пастелей,
И болезненный тусклый нефрит
Солиется на мраморы елей.

Двадцать четвертый фрагмент

Свеч держатели тонки, из мглы
Бледно-огненный воск наплывает,
Для цариц всещедрые столы,
Ан одесно и чернь пировает.

Нощны пиршества мертвых богинь,
Яды антики вновь ледяные,
Эльфы чопорных злят герцогинь,
Се роскошества яств отходные.

Иль на эти заглянем огни –
Бить келихи о мраморе лестниц
И дивиться в убойной сени
Желтью рамен холодных прелестниц.

Сорок пятый фрагмент

Оглашенные вина к столам
Вносят млечные феи Эдема,
Мы ль беспечным угодны юлам,
Всяку ночи мертвит диадема.

Ах, пылай, красноелочный снег,
Расточайтесь, златые корицы,
Бриллиантовых чают лишь нег
Иудейские злые царицы.

Юн белых презлатая арма
Увлечет ли в объятия Лаур,
Сотемненных виньетой письма,
Яд лиющих из мускусных аур.

Яков Есепкин

Третий фрагмент

Вновь царевнам гадалки прелгут,
Лярвы ночи и мертвые гои
От всещедрых столовий бегут,
Яств дарители ныне изгои.

Помни, Рания, темные сны,
Золоченые внемли октавы,
Мглу таят иродиц ложесны,
Упоенные бляди картавы.

И мелятся оне, и ядят,
Навивая эклеры червицей,
И за тортами жадно следят,
И давятся опять чечевицей.

Десятый фрагмент

Ночь откупорим -- хвоя каждит,
Золоченые феи блистают,
Шелк о персях белых Афродит
Вьется дивно, их лядвия тают.

Иль, Геката, служанки твое
Не юродным емины подносят,
Идам шелком свивают остье,
Яко ангелы тьму не выносят.

Оглянемся: юдицы пиют
Кровь младенцев, серебро ночное,
И точеные диносы бьют,
И мешают коньяк в заливное.

Одиннадцатый фрагмент

Хвоя дивная, златью пылай,
В цвет граната пиши ли сувои,
Нам к бессмертию шлях устилай,
Десно радуйтесь, млечные вои.

Будут нищих серебром дарить,
Станут нощно пеять окарины,
А рапсодов и туне корить,
Суе, суе бесятся фурины.

Ветр Богемии ль елочный снег
Наметет, эолийскою слотой
Нас овеет – всечающих нег
Под винтажной меловой золотой.

Яков Есепкин

Одиннадцатый фрагмент

Именитства, юдоль, отмечай,
Выше неба еще колоннады,
Граций белых с тенями сличай,
Пусть цветят мглу июля менады.

Нас однех ли, однех ли восждут
Днесь у битых столешниц родные
И подвальные вина блюдут,
И эклеры чинят ледяные.

Стынут яства, диаментный эль
Холодеет меж нимф упоенных
И виются тенета и хмель
Над серебром лекифов тлеенных.

Шестнадцатый фрагмент

Хлеб июля -- златая арма
Нив цветущих, Мефитис ликует,
Млечность вод источает хурма,
Яствий маковых Эрса взыскует.

Соявимся к чудесным столам,
Именины ли наши подавны,
Иль не время пеять ангелам,
Иль не пышны эдемские фавны.

Что ж опять Фреи диносы бьют,
Их задушные шелки меловы,
И серебро на хлебы лиют
О гранатовых платиях вдовы.

Девятнадцатый фрагмент

Несть юдицам о кельхах златых
И вольно ль антикварные яды,
Ими потчевать мертвых святых,
Звезд и нимф умирявших плеяды.

Беатрис, это пир отходной,
Утварь жжет холодеющий мрамор,
Иль очнемся в юдоли иной,
Цветь лия из сиреневых камор.

Всё мы виждим, но пламень губам
Царедворцев лишь немость дарует,
И стекается мирра по лбам,
И юродная челядь пирует.

• Книги Якова Есепкина стали главным открытием русской и русскоязычной литературы нашего времени, его имя обрело культовый статус. Феномен сочинений и письма Есепкина активно изучается. Последние три года книги писателя бессменно возглавляют сервисные витрины. Сочинение «Lacrimosa» (изд. «Москва», 2019) стало библиографической редкостью и входило в топ-листы наиболее успешных продаваемых книжных новинок. В США и Канаде массово продаются первые два тома пятитомного «Космополиса архаики», «Кривичские лотосы», «Сангины мертвых царевен». Присоединяйтесь к изучению творчества великого современника.

Яков Есепкин

Третий фрагмент

От июльских всеимных стольниц
Не аромой никейскою ль веет,
Се и роскошь холодных цветниц,
Се лилейник о мгле розовеет.

Соваяний белых алавастр
Ветхой кровью цветочною течен,
Огнь эдемских левкоев и астр
Див пьянит и тенями привечен.

Се пенаты, юдицы восждут
Нас однех, алчно зенки не сводят
С яств и вин, и серебро блюдут,
И эклеры уголем обводят.

Одиннадцатый фрагмент

Шелк задушный царевен младых
Овиет, их мученья подавны,
Герцогинь безобразно-седых
Веселят красносельские фавны.

Чуден пир ли  у Морты, гляни,
Сколь и юдицы зло веселятся,
Хлебы мажут серебром они,
Диамантовой пудрой белятся.

Это мы премолчим, это мы,
Наши, Господь, испиты куфоры,
И течет из сиреневой тьмы
Кровь невинниц в пустые фарфоры.

Семнадцатый фрагмент

Золотым иль порфировым Феб
Цветом выбьет столы вековые,
Что юдоли кровительство неб,
Мы ли ныне одесно живые.

А и суе успенным дарить
Небеса и закатные арки,
Их всемраморным хлебом корить,
Их ваяньями чествовать парки.

Но урочно веселье менин
И кровителей, небы ваявших,
Хоть бы в память и честь именин
Бледных отроков, тще отсиявших.