Яков Есепкин

Третий фрагмент

Совиньоны царей не берут,
Им арак налием и рейнвейны,
Круг меловый очертит ли Брут,
Аще панночки вновь темновейны.

Будут хлебы пиров огневеть,
Холмы Крыма свиют винограды,
К столам неб изумрудную цветь
Поднесут Береники и Рады.

Князь-владетель ночей и ценит
Воск и мирру, эфирность алкая,
Где нежных диканчанок пьянит
Черный хмель каберне и токая..

Двадцатый фрагмент

Бледный воск источают плоды
Золотыя, пеют аониды,
Елеонские дивны сады,
Лейте ж кровь на столы, эвмениды.

Ах, дурманящий басмовый хлад
Мая небесей, фей именины,
За серебряный прячут оклад
Парфюмерную цветность менины.

Станут емины гости вкушать,
Кубки бить во пиру онемелом,
И тогда их начнут искушать
Куклы бледные – кровью и мелом.

Тридцать первый фрагмент

Гаснут абрисы темных богинь,
Миррой нимфы чела их обводят,
Се фигуры ль небесных княгинь,
Меж свечельниц оне хороводят.

Из нагорий ли яд занести
Бледным девам, пеющим калечность,
Чтоб вели по юдольной желти,
Угасая, всецарскую млечность.

Это, Летия, сон и бурлеск,
Мы с тенями одне пироваем,
И в шкатулок гранатовый блеск
Диаментный туман преливаем.

Яков Есепкин

Восьмой фрагмент

Черным хлебом Кибела дарит
Всеугодников горних парафий,
О серебряном блеске харит
Лессирующих вязь эпитафий.

Внове тусклые розы свежи,
В гробы нам их юдицы и прячут,
Замков млечных кляня миражи,
И пеют, и юродиво плачут.

Иль еще оглянемся – уста
Четверговок мраморно-ледовы,
Кровь на тени патер излита,
Хлеб рисуют ей бледные вдовы.

Семнадцатый фрагмент

И опять виноградари мнят
Побежденное солнце и млечность,
И траурные бомы звонят,
Славьте, ангели, нашу калечность.

Мглой сребрят эвмениды мехи,
Чуден хор арамейских ваяний,
День иль ночь, отпускают грехи
Снов царевнам владыки сияний.

И смарагды червицей даря,
Кисти плодные жертвуют небы,
Изумрудные их прахоря
Соливая на ядные хлебы.

Двадцать четвертый фрагмент

Боги, боги, внемлите сеим
Царичам, упоенным пирами,
Эрса млечность вседарствует им,
Им с фиванскими шляться ворами.

Хлебы черствые гостиям тьмы
Сами Парки неспешно относят,
Се и мы, это истинно мы 
Зрим, как сады камней плодоносят.

Что в ритоне – вино или яд,
Ах, пустое, мы нощность алкаем
У серебром навитых гияд
И к жасминам юдиц совлекаем.

Яков Есепкин

Первый фрагмент

А и тьма ветхолетий ярка,
Нас одесные ждут Коктебели,
Ночь зефирных десертов сладка,
Льется чудная млечность на ели.

Се, усладно пеять ангелам
Благолепие хвои церковной,
Идут кельхи земные к столам,
Вьются грации пудрой альковной.

Иль начнут меловницы вести
По диносам истечья литые –
И о мгле будут сеи тлести,
Расточая духи золотые.

Четвертый фрагмент

Яко Саский пиры веселы,
Хвоя млечная златию блещет,
Истемняйте, камены, столы,
Втуне царская челядь трепещет.

Ей ли ядом фарфорники бить,
Небодержной плеяде мирволить,
И юродиц всебледных любить,
И царевен заморских неволить.

Ах, не пейте коньяк, гейш белых
Не следите, ваянья ампиров,
Мгла сойдет – Ид увидите злых
О винтажии сладостных пиров.

Семнадцатый фрагмент

Новолетия мел золотой,
С тусклым ядом эклерницы стынут,
Кто уже пировает, восстой,
Гостьи неба столы не преминут.

Иль серебро чудесное тлит
Благо хвою огнем ювенильным,
Ах, нас Лютер всенощно целит
Звездной миррой, винтажем чернильным.

Так будите Цецилий и Ев,
Им атрамент в келихи сливайте,
Вечный хмель изумрудных дерев
И еще, и еще пировайте.

Яков Есепкин

Четырнадцатый фрагмент

Август выбиет скифос огнем
Благожертвенных небесей, Ая,
Оглянемся и к Лете свернем,
Гаты ночи теням посвящая.

Будут одники пламена лить
В алавастры калечных изгоев,
Будем юдиц хмельных веселить
И тирадами чествовать гоев.

Именитств нет превыше стола,
Мглой юдицы устанут давиться
И со кущей найдут ангела –
Облямовкой серебряной виться.

Восемнадцатый фрагмент

Мрамор замковых стен холодят
Веи адских иродиц, оне ли
Темновласых царевен следят
О салунах, где нощно пьянели.

Ид коварных, белых Василис
Эвмениды пречествуют низость,
Юн теней иль цветочных виллис
Для отроков убийственна близость.

Ах, всерозовых таинство фей,
Это сон лишь, белену алкают
Лярвы неб и в плену их Морфей,
И серебром оне истекают.

Двадцать девятый фрагмент

Славь, Помона, златые плоды
Арамейских отравленных кущей,
Деа Диа пусть белит сады
Финикии за сенью влекущей.

Кельхи первой богини Луны
Изумрудами полны, Вифлеем
Ждет невинниц, их очи темны,
Мы от смирны чудесно хмелеем.

Иль во сне ангела и рекут
Нас благими, и плачут, зерцая
Хоров тьму, и лекифы цикут
Нам даруют, сады восклицая.

Тридцать пятый фрагмент

Яд в леканах иль хлебы, одно,
Боги ада, чаруйтесь корицей,
Краснозвездное пейте вино
С львиноглавою мертвой царицей.

Мы и к щедрым столам поднесем
Виноград изумрудно-медовый,
Ночь отдарим шелковицам сем,
Аще каждый сомученик – вдовый.

Иль во горних чертогах пылать
Станут битые мглою цесарки
И увидят кровавую злать,
Прелитую на тусклые арки.

Пятидесятый фрагмент

Именинников, Эрса, балуй
Августовской небесной росою,
Их серебром дари аллилуй,
Хмель стели пред Господней косою.

Будут царичей тьмы исцелять –
Обойдем васильковое поле,
Где еще мертвым душам гулять,
Сон юдольный тревожить доколе.

Оцветятся Афины и Рим
Несоимной волошковой слотой,
И узрят ангела, как парим
Денно мы над холодной золотой.

Яков Есепкин

Десятый фрагмент

И у фурий ломятся столы,
И узорны Кибелы тенета,
Девы ночи одесно белы,
Персей лед шелка точит виньета.

Четверговок емины влекут
И рейнвейн, жадно мнят юродные
Бляди хлеб и обилье цикут
На сием, и альковы ночные.

Ах, Господе, к смертельным балам
Днесь зовут королевен шаловы,
Подливая еще ангелам
Темный эль, где хлебницы меловы.

Пятнадцатый фрагмент

Мглу из диносов тусклых лиют,
Винный хмель расточая, менады,
И Ювенты амфорники бьют,
И ночные вершат променады.

Ах, не плачьте, царевны, сангин
Ваших барвы и пурпур чудесны,
Шеи кутайте ватой ангин,
Тьмой чаруйтесь, елико одесны.

Вместе ль будем и мы пировать,
Негу яств и глинтвейна вкушая,
И атраментный шелк обрывать
С лядвий юдиц, богинь искушая.

Двадцать девятый фрагмент

Феи смерти в шелках золотых
Дев беспечных манят, восклицая
Хлад и немость, одесно святых
Вновь пеют, истемнясь и мерцая.

Иль несите ко шумным столам
Под серебром вино и емины,
Будем пить-не пьянеть, ангелам
Достохвальным белить керамины.

Содрогнется еще Вифлеем,
Боги антики тусклую сводность
Оцветят – мы тогда излием
На велебные столы холодность.

Сороковой фрагмент

Пурпур ветхий бледней и бледней,
Тийя к столам гостей оглашает,
Мнят цари хороводы теней,
Всяк юродивый хлебы вкушает.

Перманентная тушь, бледный хлад
С юных дев истекут, удивятся
Фарисеи, зерцая оклад,
И совидят, как хлебом давятся.

Станут майские кущи темнеть,
Налиет Деа Диа в амфоры
Млечный яд, чтоб легко пламенеть,
Где зефирны и благостны Оры.

Пятидесятый фрагмент

Первой лунной богине хвалу
Феи тьмы воздают, бледны лики
Небовейных царевен, к столу
Именитств юн влекут сердолики.

Гей, рапсоды, кифары нежны,
Славьте див и химер опоенных,
Фаворитки ущербной Луны
Пить должны лишь со амфор всепенных.

Здесь ли мы – сны юдоли храним
Иль за Никой Пеония цветность
Прелияше, каморницы мним,
Оглашая любви безответность.

Яков Есепкин

Четвертый фрагмент

Ах, Ювента, над мрамором вод
Фей твоих соваянья блистают,
Неб царевны, держащие свод,
Хладность жалуют им и мечтают.

Дивы бледные, шелк золотой,
Гробовую ль парчу Иудеи
Ангелам намеряя, свитой
Блеск таят, хвалят их лицедеи.

Вейтесь, вейтесь, юнетки, одне
И уснете вы, чая портретный
Шелест крови о млечном огне,
Излиенном во холод корветный.

Десятый фрагмент

Торты с ядом, эклеры с огнем
Черных вишен тлеенных гияды
К столам носят, еще ль и минем
Их капканы, горькие их яды.

Вишни эти серебрили мы,
Именинной свивали тесьмою
О золоте асийской хурмы,
Вековой истемняли сурьмою.

Иль очнемся – в альтанки бегут
Ханы злобные, пьют-не пьянеют
И цариц всебелых стерегут,
И над чернью лекан пламенеют.

Тридцать шестой фрагмент

Юн шелками июль холодит,
Тусклый огнь цветников изливает
На рамена белых афродит,
Их манит и еще пировает.

Будут алые розы темнеть,
Будут сильфы зефирностью виться,
И устанут сады пламенеть,
Хлебом юдицы станут давиться.

И тогда мы насядем к столам –
Вусмерть пить, славя хмель каравая,
Где белену лиют ангелам
Вдовы черные, шелк обрывая.

Сорок второй фрагмент

Се Господнее лето, алей
Ночь юдоли, высоко до нея,
А и мы о тенетах аллей
Исторгаем лишь хлад, пламенея.

Иль серебро летейской волны
Остановит Канента, царица,
Див страшат ли всевещие сны,
Яд мышьячный гасит ли корица.

Что одесных бежали харит,
Днесь немеют стопы в формалине,
И течет с ядных усн лазурит,
На цветах запекаясь и глине.

Пятидесятый фрагмент

Ах, июль, ах, пора именин,
Ярки небы, зефирницы тают,
Над костром  анфиладных лепнин
Тени дев и химеры блистают.

Фьезоланские нимфы белы,
В тусклом шелке утешные вдовы,
Ах, одно, застилайте столы,
Ныне черствые хлебы медовы.

Соглядим: веселятся гурмы
Ягомостей, модисток альковных,
Лишь тогда и вскричим – это мы,
Нас презрите о флоксах церковных.

Яков Есепкин

Девятый фрагмент

Много яду в амфорниках, Феб,
Нимф камены уже не прельщают,
С тусклой вишнею маковый хлеб
Красносельские грации чают.

Иль одесных певцов не спасти,
Иль юродные бляди забавны
Морте властной – найдут овести
Кровью ангелей иродиц фавны.

Хватит яств на парфянских столах
И вина, и аром благовонных,
И сие о ночных зеркалах
Нас увиждят во тогах червонных.

Шестнадцатый фрагмент

Антиквар, не тоскуй, наливай
Совиньоны ль, шабли золотое,
Аще ломит столы каравай,
Фурий жаловать --  дело пустое.

Ах, иродицы нас ли сведут
В замки морные, к хмелю белены,
Пусть губители демонов ждут,
Пусть их Лои травят и Цилены.

Дщери лишь набегутся алкать
Из шелков почивален меловых,
И начинут юродно икать
О желтице фарфоров столовых.

Двадцать восьмой фрагмент

Настоится диаментный хмель
С мглы купажем в заварниках, феи
Бледным грациям вынесут эль
Огневой, серебро Идофеи.

Будем вишни и торты вкушать,
Преливать на исцветность глинтвейны
И царевен к пирам оглашать,
Будут нимфы садов темновейны.

Иль колодницы станут юлить,
Увиясь шелком тьмы несомерным,
Восхотят нашу кровь отбелить –
И зальются диаментом чермным.

Тридцать седьмой фрагмент

Сад Никеи, всепризрачный сад
Нас июльской окутает сенью,
Где, Белькампо, химеры и Ад,
И благие пути к неспасенью.

Хлебы миррой оводят волхвы,
Яден мрамор, юдицы смиренны,
Под кровительством черной вдовы
Ждут явления Анны Перенны.

Ах, далек этот жертвенный снег,
Вертоград бледный огнь разливает,
И в тенетах чарующих нег
С нами вместе юдоль пировает.

Пятидесятый фрагмент

Август млечное брашно лиет
На призрачные столы ночные,
Жжет фарфорники хладом виньет,
Царских дочек блюдут юродные.

От серебра патеры темней,
То серебро умолкших алкеев,
Ночь тиха и пустынна, о ней
Плачут хоры шутов и лакеев.

Оглянемся – царевны плывут
В тусклых волнах диаментной Леты,
И власа небозвездные рвут,
Холодяше серебром виньеты.

Яков Есепкин

Третий фрагмент

Морта белые хлебы чинит
Ядом неб, переспелые вишни
Бьет серебром, и кто именит,
Яко нощь, яко столпники лишни.

Мало ль  Идам кутьи и просфир,
Хал эйлатских, совитых каймою,
Услаждайся, летучий Зефир,
Слави их под мраморною тьмою

И юродные дщери не спят,
Нощных емин блюдя червотечность,
Яд лияше – с голов и до пят
Увиенные в тусклую млечность.

Одиннадцатый фрагмент

Август цветом рубиновым дев,
Юных пассий и нимф обольщает,
Вертоградов багрец соглядев,
Их пленительной томности чает.

Золотые ритоны вином
И смугой налием ли, царице,
Много скорби о пире земном,
Много яду в небесной корице.

И еще балевать у гияд
Молодые сберутся алкеи,
Чтоб вкусить бледно-огненный яд
Царств Пергамских иль садов Никеи.

Тридцать седьмой фрагмент

Серебристой беленой пьянят
Фей хмельных и шелковых гризеток
Эвмениды, их нощно манят
Ядом винных ледовых розеток.

Из канфаров алмазных слием
Цветь пиров, бей чела, неисходность,
Жалуй мертвых царей, Вифлеем,
Тли парчу и дворцовий холодность.

Осквернят небеса и шелка
Юродные, Эйлат и Вифлеем
Будут цвесть, где печаль высока,
Где мы в рамницах черных белеем.

Сорок первый фрагмент

Станы юных царевен тонки,
Перси белы, очеса лазурны,
Им чудесно поют ангелки,
Им даруют богини котурны.

Ах, еще ль изумрудный сумрак
Их альковы легко овевает,
Пьют владыки холодный арак
В черных снах, яко вечность бывает.

И ритоны меловых цикут
Налиенны лишь дивам умильным,
И о лядвиях белых текут
Змейки мирры под шелком фамильным.

Пятидесятый фрагмент

Иль юродивым дщерям шелка
Высоки, изумрудным ли хмелем
Их травить, яко утварь мелка,
Сны преполним глинтвейном и элем.

Будут веи Корделии злы,
Будут шумом высоки столицы,
Мировые оцветят углы
Извитые беленой стольницы.

Тьма ль падет на рамена блядей,
И явимся меж фурий стогласых –
Царскосельских поить лебедей
Ветхой кровию див сребровласых.

* Контакт для издателей, спонсоров, заинтересованных лиц[b] mettropol@gmail.com[/b]

Яков Есепкин

Девятый фрагмент

Бутоньерки чермные сотлим,
Аще юдицы пир затевают,
Их еще мы, Господь, веселим,
Небовольно ж оне пировают.

Марфы хлебы ль серебром ведут,
Ночь Вифании, тьма Галилеи
Нас однех истомительно ждут,
О шелках навивая лилеи.

Речь хотели – кому, ангела,
Ангелочки Твое отемнились
И молчат круг златого стола,
Где цари им веселые мнились.

Двадцать первый фрагмент

Пой, младая Ютурна, ключи
Волн серебряных в ночь изливая,
В мрак юдоли хрустальный, молчи
И немолвствуй, тоска пировая.

Божедревки пьяней – горицвет
Ядно тускл, упоенны мы снами,
Иль отослан за нами корвет,
Иль манкируют ангелы нами.

Станут чермными перси блядей
И на уснах белена совьется,
И тогда хор всемлечных ладей
О дворцовую мглу разобьется.

Тридцать четвертый фрагмент

Иль Аида зерцала виты
Нашей кровию, ликов туманность
Млечней шелка, а веи пусты,
Се урочество неб и обманность.

Ах, гневитесь, богини, и мы
В них чудесно сияли, блудницы
Нас любовью дарили взаймы,
Фурий мимо неслись колесницы.

Днесь еще со червленых перстов
Мгла течет и окариной лилий
Рдится цветность зияющих ртов
Иудиц у небесных могилий.

Сорок третий фрагмент

Вновь юдицам сугатным дарят
Озлаченые маски гиады,
Фей белых с тьмою нощной мирят,
Воск холодный лиют за оклады.

Будет ангелам небесей лгать,
Яды черпать киафами жадно
И царевен зефирных пугать,
Декламируя вирши нескладно.

Дочки Тийи, амфоры бия,
На решетниках плача столовых,
Узрят хладные их остия –
Превиенные в шелках меловых.

Пятидесятый фрагмент

Август лунною вязью тиснит
Полог хладный шагреневых кущей,
Томных дев лишь серебром пьянит
О Эйрене, их мглою влекущей.

У альтанок в исцветиях роз
Нас тиады восждут меловые,
Хмелем дышат плавильщицы лоз,
Кармелиты пеют юровые.

Суе, суе, мы внемлем давно
Падших ангелей, туне убитых,
И чрез усны сочится вино
Мимо амфор, цветками обвитых.

Яков Есепкин

Шестой фрагмент

Черных вдов ли рамена белы,
Крови ль граций им девственных мало,
Ах, одно всещедрые столы
Ждут нас, Фреи, меловьте зерцало.

Будем пить с Габриэлем и Мод,
Очаровывать ангелей вместе,
Жечь атраменты пламенных од,
Золотить винограды ко сьесте.

Дщери наши бледны, Габриэль,
Тусклых вей их бегут и вдовицы,
И стекает в подсвечники эль,
И хранят златность мертвые львицы.

Тринадцатый фрагмент

Август розовым флером пьянит
Одалисок эфирных и граций,
Кринолины их нощно хранит
За альфийским шатром декораций.

Мы ль у Тривии млечной одне
Весело пироваем и плачем,
Топим скорби в холодном вине
И киафы с беленою прячем.

Иль гиады, черствеющий хлеб
Серебряше и мглу восклицая,
Льют шелковость над пологом неб,
О смуге августовской мерцая.

Двадцать второй фрагмент

Одержимые феи лиют
Яд холодный в начинье меловниц
И белятся, и нощно пеют,
Золотя бледный мрамор столовниц.

Что шампанское, несть и токай,
И рейнвейны сюда, им кимвалы –
Знак беды, всяк одесный, алкай,
Крыс чумных ли удержат подвалы.

Будет Фаям-юродкам свивать
Мглы атраментом ночи лилеи
И давиться, и зло пировать
О червице садов Галилеи.

Тридцать восьмой фрагмент

Мало ль вретищ царям, Антиох,
Рыл кувшинных, иродиц укосных,
Терневым ли не чаять подвох,
Жаб не зреть о летах високосных.

Ах, парчевники суе таят
Наднебесной юдоли алмазность,
Феи Ада царевен поят
Беленой, се владык неотвязность.

Лей хотя бы рейнвейн золотой
С темным ядом, камены очнутся
И увиждят столешник пустой,
И меловой парчой обернутся.

Пятидесятый фрагмент

Иль порфирники боги ваять
Не устали, очнемся в юдоли,
Что и к ангелам тьмы вопиять,
Что и речь Аваддону – глаголи.

Юродивые дщери несут
Кубки с ядом гонцам верхотуры,
Лярв небесных матроны пасут,
Донны Ада летят на скульптуры.

Чернь уснет и шелковье цариц,
Холод мраморный внимет Антоний,
Задыхаясь о неге кориц
И смертельной арме благовоний.

* Контакт для издателей, спонсоров, заинтересованных лиц mettropol@gmail.com

Яков Есепкин

Тринадцатый фрагмент

Несть кифары, одесным столам
Хватит немости, пиры, взвивайтесь,
Расточайте хвалу ангелам
И серебром еще упивайтесь.

Эти черные шелки сведут
Лона юдиц холодной каймою,
Нас губители суе и ждут,
Яко днесь пироваем с Чумою.

И откупорят ночь вещуны,
И рапсоды слезами упьются,
Где царевны следят наши сны
И фарфорницы млечные бьются.

Пятнадцатый фрагмент

Из Эолии басмовый снег
Аквилон и Борей наметают,
Пировые о хмельности нег,
Денно ярусы елей не тают.

Что ж, Кибела, сколь время твое,
Пусть искрятся шампанские вина,
Золотое у нас питие,
Торты чинят Идель и Альвина.

И найдут к этим пирам златым
Ядоносицы в сне онемелом –
Над восковьем тлееть, совитым
Кровью бледных русалок и мелом.

Тридцать второй фрагмент

Вишни эти с меловой каймой,
А червонна одно их узорность,
Преслаждаясь небесной армой,
Дивы Сада вспеют иллюзорность.

У царевен блажных токсикоз,
Смирной локоны фри навивают,
Барабанщики юные коз
Отставных весело пировают.

Се шумит маскерад золотой,
Се Гекаты десерты истечны,
И фиады в червнице свитой,
И никейские амфоры млечны.

Тридцать девятый фрагмент

От барочных ли замковых стен
Веет хладом, ах, таинство ели,
Серебро несоимных картен,
Оведенные мглою пастели.

Несть рапсодам златые щелка,
Аще пудрой белятся вдовицы
Тускло-желтой, юдоль их горька,
Пейте, бляди, хотя медовицы.

Иль зайдут ко столовьям – алкать
Воск и яд со глинтвейном эльфиры,
И начнутся юродно икать
О портретниках Леи и Фиры.

Пятидесятый фрагмент

Святки чудные, злато виньет
Вдоль столовий и емин червонных,
Мел диаментный торты виет,
Гостьи жаждут аром благовонных.

Лей серебро, Ювентас, на хлеб,
Пусть десерты нимфеи вкушают,
Балевниц днесь пречествует Феб,
Их царевны к столам оглашают.

И начнет изумрудность келей
Источать, и о патинах ели
Станут фей картонажных белей,
Чтоб всеприсные мелы тлеели.

Яков Есепкин

Третий фрагмент

Из патер нощно кровь солием,
Их к фамильным лекифам наставим,
Сень ущербна твоя, Вифлеем,
А с богами и мы ль не картавим.

Станет золото ядно гореть,
Юдиц остья белей на рядне ли,
Сим еще положат умереть,
Чтоб волхвы о еминах темнели.

Ах, обручники славских земель,
Это мы в цвети млечной белеем
И вдыхаем жасминовый хмель,
Ядом свивший надмирный Вифлеем. 

Девятнадцатый фрагмент

Это белые ночи гияд,
Фей винтажных к балам оглашают,
Пчелы тусклый и розовый яд
С шелком див ювенильных мешают.

Выбьем кровью серебро волны,
Ждет угодников царство Морфея,
Что и клясть присновещие сны,
Легче волны сребрить, Идофея.

Иль опять оглянемся – корвет
Бледно-розовый в мареве тает,
И кровавый сумрачный исцвет
Над холодным гранитом летает.

Тридцать четвертый фрагмент

Льют менады в начинье вино,
Тлеют амфоры с воском плетенным,
Балевницы уснули давно,
Шелком тьмы совиясь прецветенным.

Иль бессмертие неба ссудил
Князь ночной толоке четверговок,
Аполлон их рамена ль студил,
Всякой жалуя кровь и оловок.

Ныне свальные лярвы ядят
Хлеб пиров и вином запивают,
И царевен уснувших следят,
И опять весело пировают.

Сорок первый фрагмент

Желть подсвечная вьется, шелки
И сангины царевен червонны,
Эвменидам свое колпаки
Раздарили алмазные донны.

И тлеются о желтых листах
Од атраменты, нощно мерцая,
И камены с мышами во ртах
Пьют шампанское, вечность зерцая.

Навием локны граций огнем,
Герцогини исполнят дуеты –
И к мраморникам Леты свернем,
К соваяньм всемраморной Леты.

Пятидесятый фрагмент

Виноградарям горних полей
Щедрость ныне богиня дарует,
Кто воздушней ея и милей,
Шелк Либеры юнеток чарует.

С нами Бахус, дневные столы
Нощно лишь золотее и краше,
Феи смерти и неб веселы,
Пунш сребрят, лунный морок лияше.

Иль очнемся – патеры мелки
И широки, и дивы надмирны,
И чрез битые чаш ободки
Претекают холодные смирны.

Яков Есепкин

Одиннадцатый фрагмент

Вновь истечный багрец холодит
Мрамр ночной ли, фламандцев картены,
Алый цвет очи гоев сладит,
Бязь кровавая жжет веретены.

Лей еще золотое шабле,
Антиквар, подливай совиньона,
Дант уснул, но беспечен Рабле,
С ним легко перепить и Виньона.

Аще будут юродные фри
Яд мешать в именинные торты,
Десно к Аду взалкаем – смотри,
Как пиют и о рамниках Морты.

Семнадцатый фрагмент

Санти, Санти, взерцай диамент
Рам окладных, тона, лессировки,
Мы в гостях у Цецилий и Мент,
Ядом жалуют нас полукровки.

Налиют балевницам вино,
Шелком черным фиады увьются,
Здесь и вдовы ядят, ах, одно
Пусть икают, юродно биются.

Дщери бледные лишь набегут –
Маслом ночи писать керамины,
И химеры царей оболгут:
Се не кровь, се златые кармины.

Тридцать второй фрагмент

Ель приимет одесный багрец
И серебряный дьямент, зерцала
Удивим, соявясь меж корец
И богинь, -- их юдоль не взерцала.

Навивайтесь, менады, шелков
Мглою течной, о хвое бутоны,
Пламенейте, златых ангелков
К нам чудесно влекут фаэтоны.

Для того ль юнам дарствован эль,
Чтоб уснули, рифмовник листая,
Где серебро каждится на ель
И макушка тлеет золотая.

Тридцать восьмой фрагмент

На конфетницах – лак серебра,
Ватой розовой блещут сувои,
Крупный елочный снег, мишура,
Граций фижмы под ярусом хвои.

Вновь шампанское, свечи, огни,
Вновь хмельные безумствуют еры,
Мы с русалками нощно одни,
Винной ядностью дышат суфлеры.

И принцессы белы, яко снег,
И несут им шабле китаянки,
И чаруют нас таинством нег
Меловые Гермины и Бьянки.

Пятидесятый фрагмент

Торты чинят, беленой мышьяк
Иды гасят, мелясь и хмелея,
Несть глинтвейн – запивать арманьяк,
Пусть лилею сжигает лилея.

Восспешите к одесным столам,
Девы юные, Фаи-блудницы,
Мы угодны еще ангелам,
Их за нами летят колесницы.

О рифмовнике с ятью фита
Источатся под кровью и Словом,
И увиждит Господь: золота
Всяка буквица в шуме столовом.

* Контакт для издателей, спонсоров, заинтересованных лиц mettropol@gmail.com

* В России новомодное поветрие — по негласной команде произведения Есепкина убирают с витрин ведущих книжных сервисов, сетей и магазинов после их пятилетнего нахождения на этих витринах. Латунские и Ликоспастовы сообразуются с каноникой черного юмора Булгакова: Шекспир, Лопе де Вега и ты. Тем ярче ореол культовости вокруг фигуры нашего великого современника.

Седьмой фрагмент

Сны златые кому навевать,
Иль цветочные феи увечны,
Будем с гоями неб пировать,
Яко амфоры мглою истечны.

Поднесут меловницы вино
К хлебам, столы еминой заставят,
И чудесно веселье одно,
Суе днесь аониды картавят.

И Господе в угольной сени,
Мглой и жалуя кельхи пустые,
Нимфам Ада речет: се они --
Хоров млечных певцы золотые.

Одиннадцатый фрагмент

Дышит сад ли миазмами неб,
Август в жарком пылает кармине,
Се эфирный точащийся хлеб,
Вновь у Царствия мы на помине.

А и тще небопевцев искать
Меж лилейников бога Аида,
Внове пиры — и будем алкать,
Нам вино занесет гесперида.

Иль фурины Эдем навестят --
Шелкотечною хвастать обновой,
Их увиждим, их суе цветят,
Всяка с лилией тускло-вишневой.

Девятнадцатый фрагмент

Вертоградам благим исполать,
Август щедр, не таит и жаровен,
Огневая пусть цедится злать,
Гость пиров небожителям ровен.

Боги, боги, хранители уз
И цветов сумасшедших нимфеток,
Убегайте их вычурных муз,
Тьмы египетской в мороке веток.

Иль к столам именинный куфор
Дочки Тийи внесут с хладной пеной,
Мы тогда августовский фарфор
Налием цветью роз и беленой.

Тридцать третий фрагмент

Хлеб серебром осыпем, к столам
Несть патеры емин одесные,
Мы угодны еще ангелам,
Яды антики ль все ледяные.

Полно мучить камен, что ж оне
Холод мрамора век предвкушают,
Леденея в исчадном огне,
Граций юных ко сну оглашают.

Станет Господе небы темнить
И увидит — се мы воспируем,
Яко смертью и можно пленить
Ангелей, коим звездность даруем.

Пятидесятый фрагмент

Нимфы дивные млечность поют,
Мы и сами в каком вертограде,
Гостьи шелк и аромы лиют,
Сад Астерии каменный, чаде.

Время пить золотистый арак ,
Наполнять белым хлебом патеры,
Оттеняя вишневый сумрак,
Любят млечные вишни гетеры.

Иль пробудимся — неб Зведочет
Спит во тьме эолийских столешниц,
И холодная мирра течет
По раменам и лядвиям грешниц.