LXXXI

Страстотерпцам, Господь, мишурой воздают,
На распятьях оне извилися от ложи,
И не верили мы, что святых предают,
А и тлумно теперь со юродами схожи.

Наша вера одно маков алых красней
И рамена в крови украшает цветами,
Смерть объявится зря, как хоругви у ней
Золоченой трухой будут цвесть над крестами.

И любили, Господь, мы еще васильки,
Ныне агнцам почто во лазури бездольно,
В золотые Твои не собрати венки
Алых маков-цветков -- а и мертвым не больно.

LXXXII

И не видно светил золотых,
Источились огни и реченья,
Всуе трауром красят святых,
Мы и сами лишенны свеченья.

Как теперь нас, Господь, и спасти,
Не вознесть от крестов и распятий,
Так и будемся рдяно тлести,
Птах неволить кровавостью платий.

Станут черные ль звезды ясны,
Узрят ангелы – благости деем,
Преувиждят, сколь мы взнесены,
Сколь во трауре огненно рдеем.

LXXXIII

Почто над мертвыми смеются,
Дразнят их красными цветами,
Сих слезы жалкие виются,
Цвиковье тлеет со перстами.

Речем ли: «Господи, мы сиры,
Давно моления забыли,
Прешли за ангельские клиры
И цветность кровию избыли».

Ах, это демоны лукавят
И насылают сны пустые,
А тризну в царствиях отправят,
Все узрят – были мы святые.

LXXXIV

Мы протянем, протянем цветки,
Хоть кровавые эти ружницы
Иисусу, были высоки
На крестах и за то стались ницы.

А нельзя нас теперь и подъять,
Всуе ангелы будут стараться,
А начинем чрез смерть вопиять,
Станут званские к нам собираться.

Улыбнется Христосе в ответ
И перстами букетики тронет,
И прельется багрянцевый свет
Со распятий, и в гробах утонет.

LXXXV

Благовествует нам животворный апрель,
Мы и рады тому, хоть никчемно собиты,
Ныне всяка, Господь, полунощная трель
Пречернее гвоздя и альфийской орбиты.

Богородице-свет паки в красных цветках,
А ироды пьяны ото крови Христовой,
И глумятся оне, и несут во руках
Кружевные венки из махры лепестовой.

Это утро иль день, иль всенощно звонят
Колокольни Твое над сынком безответным,
Только всуе, Господь, нищеимных сквернят --
Наш усеян исход серебром вешнецветным.

LXXXVI

Слову Божию время гореть,
А и мы воспылаем в чертогах,
Не могли о четверг умереть,
Днесь хотя устоим на порогах.

От знаменья ль цвели васильки,
С всеобрядным огнем истлевали,
Чтоб лазурные эти цветки
Разве мертвые персты срывали.

Молвит Господи: быти сему,
Станет абрис Христа фиолетов,
И тогда мы протянем Ему
Синий пламень соцветших букетов.

LXXXVII

И жалких красок не осталось,
А мы алкали цвесть во Слове,
Но злато кровию сплеталось
И меркли жизни о полове.

Дадут нам свечки и трилистий
Цветочным огнем изукрасят –
Зиждите славу евхористий,
Елико свечи не угасят.

Их вознесем и онемеем,
Как не дали речи: горите,
Еще хоть кровью и сумеем
Христа преявить в лазурите.

LXXXVIII

Золотые ль огни удержать,
Растекутся они по юдоли,
Яко некуда ныне бежать,
К Иисусу взалкаем – глаголи.

И возденет Он длани в крови,
Нам и жалуя венчик точащий,
Как искали присвечной любви,
Положен чадам Господь кричащий.

Содрогнется тогда Вифлеем,
Выткут девы одежды льняные,
С веек мы огони излием –
Хоть огарки затлить ледяные.

LXXXIX

Василечки, Господь, как сберем в туески,
И явимся к Тебе и предъявим уголи,
Благодатный огонь выпек эти цветки,
Их и тени черней литанической смоли.

Скоморошничать нам доводилось в миру,
Веселились тогда рыбари от залова,
А неможно сорвать серебро-мишуру,
Все опутаны ей и не молвим ни слова.

Но высоко Твое колокольцы звонят
И венчают, Господь, чад на царствия нищи,
И царями себя чернокнижники мнят –
Нашей кровию их золоты голенищи.

LXXXX

Нам ли зависть пустую будить,
Лити крови на ветхие троны,
Будем головы ими студить,
Паче золота эти короны.

Их сонимем и мрак разлием,
Примеряйте убойные терни,
Хоть Звезда осветит Вифлеем,
Не прелиться юдолевой черни.

Пусть алкают венечной терни,
Обрядятся во тяжесть златую –
Сами узрят, как льются огни
От перстов, как и рдеют впустую.